Состоялось очередное заседание Клуба поэзии, посвященное блистательному русскому поэту...

 

Девять лет, с 1816 по 1825, Евгений Баратынский боролся с судьбой, не единожды раскаиваясь в том, что решил стать солдатом. Всё его нутро противилось этому. Иногда ему казалось, что сил выносить эту пытку, нет. Но другого пути смыть позорное пятно, у него не было: надо было дослужиться до офицерского чина.

​

Однажды от прошения уйти в отставку его уберегла мать, мудро настоявшая на том, что выпавшее ему испытание следует пройти до конца. Иначе это будет очередным малодушным поступком.

​

За девять лет испытаний Евгений Баратынский сделается знаменитым и глубоким поэтом, а несчастье укрепило его в мысли, что всё имеет две стороны: и что несчастье может быть плодотворным. Кроме того, он понял, что художник должен изображать не только «святость», но и порочность человека.

​

Благословен святое возвестивший!
Но в глубине разврата не погиб
Какой-нибудь неправедный изгиб
Сердец людских пред нами обнаживший.
Две области - сияния и тьмы -
Исследовать равно стремимся мы.
Плод яблони со древа упадает:
Закон небес постигнул человек!
Так в дикий смысл порока посвящает
Нас иногда один его намек.

​

В Петербурге поэт особенно сдружился с Дельвигом. С ним они снимали одну квартиру на двоих и отношения между ними складывались почти родственные. Баратынский вообще отличался тем, что если с кем-то дружил, то всё остальное отходило на второй план, даже литература и поэзия.

Это потом, не единожды разочаровавшись во многих прежде бывших единомышленниках, он стал предпочитать уединение. Но это уже будет после женитьбы. А пока друг вводит его в свой круг «союза поэтов»: Пушкина, Кюхельбекера и Дельвига.

​

Дай руку мне, товарищ добрый мой,
Путём одним пойдём до двери гроба,
И тщетно нам за грозною бедой
Беду грозней пошлёт судьбины злоба.
Ты помнишь ли, в какой печальный срок
Впервые ты узнал мой уголок?
Ты помнишь ли, с какой судьбой суровой
Боролся я, почти лишённый сил?
Я погибал - ты дух мой оживил
Надеждою возвышенной и новой.
(Дельвигу, 1922. Отрывок)

​

Вскоре Дельвиг, без согласия Баратынского, отдает его стихи в журнал, где их напечатали. Правда, поэт не был в восторге от такого поступка друга, но дебют состоялся, а общение в «союзе поэтов» способствовало укреплению таланта.

                                 

В 1920-м Баратынский отправляется на север, в Финляндию. Казалось, со стихами придется надолго расстаться, но, к неожиданности самого поэта, Финляндия покорила его, а после издания элегии «Финляндия» его стали называть ее певцом.

​

Кроме того, Петербург был рядом, общение с Дельвигом продолжалось, да и в Финляндии появились новые друзья: Н.Коншин, которому поэт посвятил не одно стихотворение, и Н.Путята, позднее ставший не только другом, но и родственником.

​

В конце службы Баратынский знакомится с Аграфеной Фёдоровной Закревской, в которую страстно влюбляется. Ей он посвящает поэму «Бал» и многие женские образы его лирических стихотворений связаны с этой женщиной:

​

Как много ты в немного дней
Прожить, прочувствовать успела!
В мятежном пламени страстей
Как страшно ты перегорела!
Раба томительной мечты!
В тоске душевной пустоты,
Чего еще душою хочешь?
Как Магдалина, плачешь ты,
И, как русалка, ты хохочешь!

​

Первая юношеская любовь Евгения Баратынского к Вареньке Кучиной, дальней родственнице, вдохновила поэта на цикл грустных элегий, связанных с несостоявшейся любовью: «Ропот», «Разуверение», «Разлука» и знаменитое «Признание», больше похожее на психологический роман, приводивший в восхищение  Александра Сергеевича:

​

Прощай! Мы долго шли дорогою одною;
Путь новый я избрал, путь новый избери;
Печаль бесплодную рассудком усмири
И не вступай, молю, в напрасный суд со мною.
Не властны мы в самих себе
И, в молодые наши леты,
Даём поспешные обеты,
Смешные, может быть, всевидящей судьбе.
(Признание, отрывок)

​

В апреле 1825 года, наконец, после долгого ходатайства сначала В.Жуковского, а потом А.И.Тургенева, Евгению Баратынскому присваивают офицерский чин прапорщика, и теперь со спокойной совестью может подать в отставку, что он и делает с большим удовольствием в январе 1826. А в 1827 выходит первый  сборник с его юношескими стихами, среди которых выделяются его элегии. Завершается сборник торжествующе-победной интонацией, в которой он говорит о своей победе, одержанной над судьбой:

​

Я победил её и не убит неволей,
Ещё я бытия владею лучшей долей,
Я мыслю, чувствую: для духа нет оков;
***

За то не в первый раз взываю я к богам:
Свободу дайте мне — найду я счастье сам!

​

Сборник встретили восторженно, особенно Пушкин. 

 

Почти сразу после отставки, в июне 1926, он женится на Анастасии Львовне Энгельгардт, чем немало удивляет своих друзей, недоумевающих, что он нашел в этой «дурнушке» и боявшихся, что на поэзии он может ставить крест. Но вопреки всем пророчествам, Анастасия Львовна оказалась женщиной понимающей, с тонким поэтическим чутьем, во всём поддерживающая мужа. Она была первой, кому он отдавал на суд свои стихи. Брак оказался счастливым, в нем они родили девять детей. Жене Евгений Баратынский посвятил несколько стихотворений, в которых, в противовес роковой красавице (читай - Закревской), появляется образ женщины-друга, спасительницы и помощницы.

​

Есть что-то в ней, что красоты прекрасней,
Что говорит не с чувствами - с душой;
Есть что-то в ней над сердцем самовластней
Земной любви и прелести земной.
Как сладкое душе воспоминанье,
Как милый свет родной звезды твоей,
Какое-то влечет очарованье
К ее ногам и под защиту к ней.

                                  

С женитьбы начинается новый, московский, период, обернувшийся для Евгения Баратынского многими неприятными историями: предательствами друзей, резкой критикой прессы последнего сборника «Сумерки», уходом в уединение и новым поединком с судьбой.

Но в промежутке между первым и последним сборником, будет еще один, который выйдет в 1835 и всё расставит по своим местам, четко обозначив водораздел между ним и «друзьями» от литературы. К тому времени уже не было Пушкина, умер Дельвиг,  многие друзья оказались после восстания декабристов в заточении, а Рылеева казнили.

​

В окружении непонимания и злобной критики становилось холодно и неуютно. Особенно витийствовал В.Белинский, хоть и считавший Евгения Баратынского вторым после Пушкина поэтом, но составом вышедшего сборника был крайне возмущен, не поняв самой идеи поэта.

А сборник составлялся как след прожитой поэтом жизни, в которой было всякое: и грустное, и доброе, и веселое, и трагическое. Все стихи равно важны и потому в них нет названия, есть только нумерация.

В ответ на критику Белинского его единомышленники, группировавшиеся в ж. «Московский наблюдатель», промолчали.

Спасибо злобе хлопотливой,
Хвала вам, недруги мои!
Я, не усталый, но ленивый,
Уж пил Летийские струи.

​

Тогда же Евгений Баратынский пишет Путяте, что Москва ему не по сердцу, а еще через десять лет скажет, что само слово «московский» связывается у него со всем, что ему неприятно. Через два года ему достанется по наследству подмосковное имение, в которое он и переселяется всей семьей, очень редко навещая Москву.

​

Здесь он, как когда-то его отец, уходит в хозяйство, строит по собственным чертежам новый дом, высаживает деревья, наслаждается деревенской жизнью. Обустройство Мураново стало для него творчеством и отдушиной, новой схваткой с судьбой, которую он тоже выигрывает. Неожиданно для всех в 1842 выходит новый, последний, сборник поэта «Сумерки».

Это – вершина его творчества. В сборник вошло 26 стихотворений, рассказывающих об одиночестве поэта и человека, о его стойкости и беззащитности. Выразив на бумаге всё, что у него было на душе, Баратынский словно очистился от всего, что сопровождало его последние годы.

                               

Тем временем поэт закончил приводить в порядок своё Мураново и собирался после поездки за границу переселиться в Петербург. Но из-за границы он не вернулся, скоропостижно скончавшись в Неаполе.

Через год его тело перевезут в Петербург, где и похоронят. За гробом Евгения Баратынского шло всего четыре человека…

​

Царь Небес! успокой
Дух болезненный мой!
Заблуждений земли
Мне забвенье пошли
И на строгий твой рай
Силы сердцу подай.
(Молитва, 1842-1843 (?))

​

Оригинал статьи Тины Гай

​

Е. Баратынский стихотворения.